Интервью с Ильей Полосухиным (Near Protocol)

Илья: Я бы сказал, что самое интересное — именно организация. У Google много сильных сторон в организации, но есть и набор слабых. Я постоянно обращаюсь к этому опыту, когда мы думаем, как нам продолжать развиваться, не добавляя при этом слишком много бюрократии и проблем, которые часто можно встретить в больших компаниях.

Илья: Мы хотели построить приложение для краудсорсинга и смотрели, какие есть протоколы, блокчейны, которые мы могли бы использовать. В те времена у нас было несколько сотен работников, за каждую работу мы им платили какие-то небольшие деньги и приходилось делать это все вручную, так как платежные системы в разных странах работают по-разному. 

Хотелось использовать одну систему, и блокчейн подходил как инструмент для глобальной оплаты. Но стоимость транзакций в сетях Биткоина и Эфира на тот момент была выше, чем сумма, которую мы платили за работу.

Мы не нашли ничего, что удовлетворяло бы наши требования, и соответственно начали делать сами. Начали брейнстормить, как бы мы сделали блокчейн. В начале были идеи вокруг того, как сделать валидацию на мобильных устройствах, но эта идея оказалось не очень работоспособной. Мы делали Proof-of-Stake, так как не верили, что Proof-of-Work — это правильный подход, плюс с ним сложно достичь высокой скорости работы блокчейна. Но основная идея была — это шардинг, т.е. возможность масштабирования, плюс фокус на юзабилити, на простоте использования и простоте разработки. 

Эти мотивы всё там же и продолжают развиваться в какие-то конкретные решения. В результате мы реализовали и тестировали 5 разных консенсусов. Мы делали Hashgraph, мы делали Avalanche, мы делали собственный transaction flow. Было несколько вариантов, пока мы не пришли к нашему Doomslug, который можно назвать ускоренным Tendermint. Вобщем, технических решений было много, но фундаментально наши принципы остались те же.

Илья: Пользователи тоже. Это такой двусторонний рынок. И разработчики, и клиенты пользуются платформой NEAR. Но разработчики, фаундеры, стартапы в любом случае в приоритете, потому что они и составляют конечный пользовательский опыт.

Илья: Мы точно гордимся тем, что это шардированная система, которая выдерживает любые всплески по нагрузке при использовании. Например, у нас запустился KaiKai, самое используемое сейчас приложение в Web3, в это же время запустилось еще одно приложение на Aurora, тоже с кучей пользователей, и они одновременно устроили нам рост по количеству транзакций сразу в 3–4 раза. В один из дней там было больше транзакций, чем на всех других блокчейнах, кроме Solana. И при этом система работала и не имела проблем. 

Второе — это аккаунт-модель. Мы планировали сделать гибкую модель, которая позволяет и создавать новые аккаунты, и трансформировать аккаунт в контракт или DAO, и сделать из него NFT, и многое другое. За счет этого можно проще подключать новых пользователей и создавать некоторые приложения, которые просто невозможно реализовать в других системах с такими же параметрами. Например, когда у тебя еще нет аккаунта, можно сконвертировать гостевой аккаунт, используя другой ключ к конкретному аккаунту. И так далее. Т.е. есть куча возможностей под этим.

И финальное, что мы зарелизили в этом году — это систему аппаратного блокчейна. Это децентрализованные фронтенды, которые позволяют быстрее создавать приложения или делать их доступными на всех возможных порталах. При этом они верифицированы, их можно форкать, они очень похожи на то, что смарт-контракты делали для веб-сервисов. Это открывает новые возможности в разработке OpenWeb, и в том числе позволило нам расширить предложения для разработчиков, которые не делают смарт-контракты на Near. Например, работающих на других языках для Polygon, Эфира, Optimism, для других приложений. И это все на одной платформе. 

Мы идем на более высокий уровень, где клиенты просто используют приложения, даже не зная, какой конкретно инфраструктурой они пользуются. Мы потихоньку идем в этом направлении. Это, собственно говоря, и есть юзабилити. 

Илья: В децентрализованных фронтендах следующая часть, которую мы доделываем — это аккаунты, которые работают на всех блокчейнах. Т.е. Оk, мы сделали фронтенды, но они все еще конектят разные кошельки, что-то там нужно передавать, подписывать и так далее. Сейчас мы работаем над мультичейн-факторами. Там можно будет залогиниться и начать использовать приложения в любых сетях, даже не зная, что они в разных сетях. Мы работаем над этим и, с одной стороны, это инструментальная фича, с другой — это и вызов технической команде. 

Второе — мы продолжаем партнерство с приложениями, у которых много пользователей. У нас был Sweatcoin. Сейчас на Near запустился Kaichain. Мы продолжаем находить проекты, которым интересен не просто блокчейн, где они запустят какой-то NFT, а именно приложения, которые трансформируют собственную бизнес-модель вокруг Web3. Всё это позволяет использовать разные приложения в одной экосистеме. Это наша стратегия, и мы продолжаем над ней работать, и это постоянный вызов. 

И третье — мы продолжаем развивать нашу децентрализованную организацию. Мы запустили так называемый девхаб. Это возможность создавать сообщество разработчиков, которые заинтересованы работать с различными чейнами, распределением финансов, поддержкой каких-то существующих репозиториев, развитием и созданием новых. Т.е. мы перемещаем часть разработок, которые раньше делались в каких-то специализированных Labs-компаниях. И, параллельно с этим, идет эксперимент по Near Digital Collective (NDS). Это наш децентрализованный Government. Здесь происходят выборы тех, кто будет принимать решения. Всё это в рамках идеи о том, как мы можем сделать так, чтобы управление самой системой, принятие решений, распределение фондирования происходило более открыто, более понятно, чтобы это приоритезировало важные вещи и учитывало вклад всех членов экосистемы, а не просто какой-то компании или foundation. Этот эксперимент — большая задача. Год экспериментов. Вот сейчас происходят выборы, но я уверен, что мы будем продолжать экспериментировать и пробовать дальше.

Илья: Например, по NDS — это я подал идею. Но именно комьюнити ее взяло и развивало, и пробовало разные вещи. Я не участвовал особо в развитии этого. Просто предложил некоторые направления, и они уже их расширяли. А тот же DevHub — это отдельное DAO. У них есть свои группы, которые занимаются подзадачами, определяя, какие технологии нужны, какие идеи интересны, и что предпочитает комьюнити. 

Я бы сказал, что потихоньку процесс переходит в Community Driven, а моя роль — скорее синтезировать какие-то идеи и предложения. Роль эдвайзера. Также на наших протокольных инфраструктурных мероприятиях я могу предлагать что-то, что способно стать трансформирующим решением для всей существующей системы.

Илья: Я бы не стал сейчас называть их главным конкурентом… Ethereum имеет четкое позиционирование финансового хаба, вокруг которого строятся все остальные приложения. Мы же всегда фокусировались больше на потребительском рынке, на приложениях, которые ориентированы на большое количество пользователей. На обычных людей, которые ориентированы получать какие-то Volume Points, или платить в магазине, или участвовать в какой-то кэжуал-игре и т.д. 

Да, есть и другие блокчейны, которые тоже себя так позиционируют. Но сейчас у нас есть топ-1 приложение — Sweatcoin, которое по количеству пользователей варьирует в топ-3, топ-4 или топ-5, в зависимости от недели. 

Также у нас есть еще несколько других приложений, которые потихоньку растут по использованию. Т.е. мы фокусируемся на этом. Ethereum соревнуется в направлении финансовых операций. Near для этого не являєтся подходящей сетью на текущий момент. При этом у нас есть нормальный системосвязанный и функционирующий мост. И мы работаем над увеличением количества мостов, стараясь делать их более верифицированными.

Илья: Универсальность — это довольно сложно определяемое понятие. В теории возможно делать «всё на всём», но непонятно, какой будет эффект. Near — это больше консьюмер-приложение с возможностью легкого онбординга миллионов пользователей, которые делают миллионы транзакций, которые настолько дешевые, что это незаметно для них. 

Да, на Near вполне можно делать DeFi, но на нем на текущий момент нету достаточной ликвидности, чтобы это было так же легко, как на Эфире. С другой стороны, на Эфире нельзя запускать приложения такого плана, но это можно делать на Near. Даже Layer 2 не смогут их поддерживать. 

Я бы сказал, что наш фокус — заонбордить миллиард пользователей Web3, чтобы они потом могли пользоваться приложениями и в других блокчейнах тоже. В определенном смысле это идея поддержки всех блокчейнов, использующих стандартную криптографию — Ethereum, Bitcoin, Layer 2, Solana и т.д. И за счет этого можно будет писать приложения на Near, которые будут проводить транзакции на других чейнах. 

Развитие, которое мы видим, — это абстракция пользователя инфраструктуры. Чем больше мы в эту сторону идем, тем, с точки зрения пользователя, становится менее важно, что там на Ethereum, а что на Near. Более важной становится идея: вот этим приложением я хочу пользоваться! Мы хотим прийти к этому. Всё, что мы делаем — работаем в этом направлении. От онбординга пользователей до создания структуры под это.

Илья: Если у людей, которые работают в стартапе, появились Lamborghini, значит где-то что-то пошло не так. 

Как обычно развиваются стартапы: ты привлекаешь какие-то изначальные инвестиции, нанимаешь начальную команду (до 10 человек, например). Это обычно не сотни миллионов долларов. Это один, два, три, ну максимум 5 миллионов долларов. И, когда ты привлекаешь первых людей, то у них зарплаты обычно ниже рынка, плюс они получают это в форме эквити-токенов. В этом смысле они замотивированы сделать этот стартап успешным не потому, что им платят огромную зарплату прямо сейчас, а потому что у них есть большой стейк при успехе. 

Но с течением времени, если стартап успешный, он растет и начинает привлекать большие раунды. На этом этапе начинают нанимать людей в этот стартап, и он перестает быть стартапом, становясь скейлапом. Т.е. люди меняются, и уже приходят не рисковые, которые готовы трудиться за небольшую зарплату и большой стейк, а наоборот — люди приходят на большую зарплату и меньший стейк, но, возможно, с опытом корпоративной работы и выстраивания процессов в больших организациях. Т.е. это трансформация, которая происходит. 

В случае блокчейна все немного сложнее. Потому что принцип децентрализации означает, что вместо одной большой корпорации, которая продолжает работать, распределение ролей в различных подкомпаниях, в организациях, DAO и т.д. происходит по принципиально по-другому. И деньги распределяются разным способом. Некоторые люди приходят с заинтересованностью в токенах, другие — иначе. И, исходя из этого, они приходят на разные роли и на разные работы.

Илья: Это хороший вопрос. В идеале, в протоколе нет известных уязвимостей. В такой ситуации уход разработчика не должен повлиять, потому что все известные уязвимости пофиксены и исправлены. Но при этом в любом случае есть система баунти. И, если вы разработчик протокола, вы исключены из баунти-схемы, чтобы не было абьюза. Ну и наконец, существуют договоренности в команде. Мы принимаем людей, которые приходят из интереса к задачам, а не потому, что хотят нажиться на каких-то проблемах. 

Илья: Очевидно, что в глобальном смысле нет ничего хорошего в падении рынка. Но с другой стороны, это убирает много шума и позволяет сфокусироваться на построении Value. Мы и начинали, когда рынок падал, и продолжали в 2019 году, когда рынок лежал. 

Илья: Да, сейчас проще, плюс экосистема была зафондирована более чем на $500 млн в начале 2022 года, как раз с учетом того, что рынок в какой-то момент будет на спаде, и это должно дать ресурсы для продолжения построения экосистемы, ее расширения и отстаивания — именно децентрализованной системы управления.

Илья: Тут несколько вещей. Первая — сам токен был запущен в Швейцарии. У нас есть оценка FINMA — швейцарского регулятора — о том, что это payment-token, т.е. платежный токен. Соответственно, если будут какие-то вопросы у американских регуляторов, то вся информация есть и документы будут предоставлены. В любом случае, это будет какой-то диалог. Либо так, либо в суде. В зависимости от того, как и если что-то подобное произойдет. 

Мы сфокусированы на децентрализации экосистемы. В какой-то момент она будет настолько шардированная, что просто не к кому будет предъявлять эти вопросы. В любом случае, мы работаем в эту сторону, чтобы система работала независимо от какой-либо индивидуальной организации. И Near Digital Collective — одна из частей этой структуры, DevHub — другая. Я не принимаю там решения. Там свой cancel, свое DAO, свои подкомьюнити и так далее. 

Илья: Я бы сказал, что сам биткоин для этого — не самая лучшая валюта. Биткоин хорош для хранения стоимости, но как платежная система — нет. 

С точки зрения именно использования подобных технологий — я очень за, и особенно в Украине. Я считаю, что это один из самых реалистичных вариантов после войны, когда нужно будет все восстанавливать, выдавать субсидии и гранты, инвестиции, которые будут приходить из-за границы. Единственный вариант, как мы сможем сохранить доверие внешних инвесторов — это через очень прозрачное распределение денег. И я не вижу другого варианта, кроме как использовать какую-то форму блокчейна. Публичного или приватного — это уже вторично. Но какого-то криптографического инструмента, который позволяет учитывать, куда уходят деньги, и иметь возможность не допускать неправильных транзакций, без деанонимизации, а просто подтверждая, что ты являешься верифицированной проверяющей организацией, чтобы к тебе потом не приходили те же самые коррупционеры. 

Т.е. уже сейчас существуют конкретные инструменты, которые крипта позволяет делать. Поскольку у нас исторически много коррупции, и после войны вряд ли что-то изменится, то нам нужны инструменты, которые позволят показать тем, кто выделяет деньги, что средства уходят именно на важные для страны проекты. Я вижу вот такого плана эдопшн в Украине. И если это окажутся хорошие примеры, их потом можно использовать в Африке, в Аргентине, и в любых других странах, где в этом нуждаются.

Илья: (смеется) Ну, как бы нынешний министр очень неплохой. Он все знает. А мы, например, можем предоставлять технологию и помочь с построением этого. Думаю, я буду гораздо более лучше с технической стороны, чем как министр.

Илья: Да-да.

Илья: Это сложно предположить. Я думаю, что это будет какая-то комбинация из социальных вещей и всё ещё финансовых инструментов. Но, возможно, не просто DeFi, а каких-то реальных активов, которые токенизированы. Или какая-то комбинация с искусственным интеллектом. Например, AI CEO, когда у DAO есть СЕО, представляющий из себя искусственный интеллект, который осуществляет реализацию и управление, принимает решения, а DAO предоставляет такой себе board-менеджмент, управляя имеющимися ресурсами.

Такого плана вещи интересны, потому что они позволяют по-новому координировать людей, нанимая специалистов по всему миру, и находить лучших, которые могут делать разные работы. 

Илья: Звонки (смеется)! Звонки, документы, презентации. Последние три недели я был в Корее, во Вьетнаме, в Сингапуре. Был на панелях, делал презентации, встречался с нашим комьюнити, занимался проектами, встречался с людьми, которым интересен Near. И одновременно звонки с различными командами.

Илья: У нас, понятное дело, было комьюнити в Украине, достаточно сильное. Моя мама и бабушка с дедушкой тоже были там. Были разработчики…

Илья: Кто-то уехал, кто-то остался, кто-то переместился на Запад. В этом смысле мы настолько распределенные, что над проектами в экосистеме сейчас работают люди из Австралии, Новой Зеландии, Азии, Дубая, Казахстана, Украины, Польши, Чехии, почти всей Европы, также Америки, Латинской Америки. Поэтому распределенность позволяет иметь некий запас прочности. 

Понятно, что с точки зрения морали это был сложный вопрос, часть команды была из Украины и россии, и они уехали. И для всех очень сложно было принять, что это произошло…

Илья: Да, давайте.

Илья: Сейчас iOS. Был Android.

Илья: Хороший вопрос. Наверное, синхронизация между различными девайсами и использование MacBook. Наверное, последняя причина была самой основной.

Илья: (смеется) Виталик, скорее.

Илья: Зависит от автомобиля. Пусть будет электромобиль.

Илья: Азия.

Илья: Мясо.

Илья: Первый код… Наверное, лет в 10.

Илья: (думает) Социум.

Илья: Социум? (смеется, затем очень долгая пауза на размышление) Наверное, эгоизм. 

Илья: Постоянное развитие.

Илья: Спасибо и вам, было интересно. И я еще подумаю про самое худшее, что есть у человечества.