Все о криптопреступлениях: интервью с настоящим киберполицейским

Должность: Начальник управления Департамента киберполиции Национальной полиции Украины.

Родился: 15 ноября 1990 г. в городе Киеве.

Образование: магистр права, в 2013 году окончил Национальную академию внутренних дел с отличием.

Хобби: активный отдых в горах, электронная музыка, аналитика по открытым данным, web3 и NFT.

Евгений Панченко: Около 35% преступлений, связанных с криптой — это бытовое онлайн-мошенничество. Когда преступник предлагает, например, по выгодному курсу обменять средства или приобрести за крипту автомобиль. Человек рассчитывается, а мошенник исчезает.

Далее следуют псевдоинвестиционные проекты — около 14%. Это более сложная схема, при которой мошенники предлагают вложить деньги в крипту на якобы выгодных условиях. Такие преступники обязательно делают сайт, где выкладывают свой так называемый инвестиционный проект. Их план — собрать как можно больше средств, а затем исчезнуть. Механизм документирования такого преступления непростой. Ведь такие мошенники, конечно, будут говорить, что они надеялись на успех проекта. Но, к сожалению, успешным он не стал и это не их вина, никаких мошеннических замыслов у них не было.

Евгений Панченко: Да, например, в США владельцам криптобирж уже предъявляют подозрения и обвинения. Речь идет о ненадлежащем управлении компанией. Если была определенная инвестиционная платформа и инвестировано достаточно средств — то где же результат? Все в долгах, а средства вкладчиков потеряны.

Но вернемся к Украине. Есть еще один тип криптопреступлений — это мошенничество, связанное со сбором помощи якобы жертвам войны. Управление, которым я руковожу, отслеживает и анализирует преступные транзакции по поручению коллег из Нацполиции. Мы предоставляем полный спектр аналитики по виртуальным активам. И в последнее время к нам начали обращаться почти все подразделения и органы Нацполиции. Сейчас с виртуальными активами связано много преступлений — от онлайн краж до жестоких убийств и похищений людей.

Евгений Панченко: Четвертая позиция в мире — это цифра совсем неудивительная, и я объясню почему. По данным Chainalysis, Украина на 4-ом месте глобального рейтинга популярности криптоактивов. Логично, что имея один из самых больших спросов на виртуальные активы, Украина получает и соответствующий уровень криптопреступности.

Главная идея криптовалюты, которую закладывал Сатоши — это децентрализация и безопасность для владельцев. Ведь именно они непосредственно хранят криптоактивы. Исходя даже из этих двух особенностей становится понятно, что расследовать преступления с виртуальными активами очень сложно. Это не кража в магазине, где человек украл и убежал, попав на камеры видеонаблюдения или был остановлен другими гражданами. Здесь нужна большая и мощная команда аналитиков, которая умеет работать с блокчейном и криптовалютами. 

Еще один важный момент — вопрос помощи третьей стороны, которая обычно отсутствует в криптовалютных транзакциях. Что я имею в виду? Невозможно представить финансовое расследование без участия банков или платежных систем. А нам обычно необходима помощь криптоплатформ. Мы обращаемся к таким компаниям в рамках полномочий, предоставленных судом или следственными органами. Когда таких третьих лиц нет, процесс расследования очень замедляется.      

 

Евгений Панченко: Таких случаев за последние три года у нас было всего несколько. Учитывая, что за этот период были расследованы сотни преступлений, это очень низкий процент. Но если такая ситуация возникла, не оставляйте ее на волю случая. Нужно обратиться со своими объяснениями и встречным заявлением в правоохранительные органы. Все заявления будут объединены в рамках одного разбирательства и получат компетентную оценку. Это может даже поспособствовать быстрому закрытию дела. Ведь если есть заявление о совершении преступления, возникает задача найти условного подозреваемого. Когда же он обращается в милицию самостоятельно, сразу имеем обе стороны конфликта. Допустим, у людей была долгая история бизнес-отношений, все было спокойно, однако произошел сбой или проблемная ситуация. В таком случае можно предотвратить ее рассмотрение в уголовно-правовом поле и решить спор в порядке гражданского судопроизводства. 

Евгений Панченко: Формировать условный портрет преступника — это профайлинг. Как правоохранитель я не имею права давать такие суждения. Единственное, что могу сказать, киберпреступники — довольно осведомленные, образованные и эрудированные. Они следят за последними тенденциями рынка, чтобы понимать, какие векторы сейчас популярны среди игроков, какие рычаги можно использовать в своих мошеннических схемах. Обычно мы имеем дело с современными, прогрессивными людьми, которые держат руку на пульсе событий.    

Евгений Панченко: Этот вопрос находится на контроле руководства Департамента киберполиции, в частности Юрий Выходец, начальник Департамента, лично принимает участие во многих международных группах кооперации. Мы стремимся лишить россию возможности пользоваться таким мощным ресурсом, как виртуальные активы, в преступных целях. Поэтому продвигаем вопрос, чтобы санкции включали ограничение доступа к платформам, которые осуществляют управление криптоактивами, то есть к биржам и обменникам. 

Но надо учитывать, что международная юстиция имеет свои особенности. С помощью ОБСЕ и UNODC мы подаем соответствующим структурам ЕС и США наши предложения по санкционным ограничениям. Эти мощные европейские платформы оказывают нормативно-консультативную поддержку, помогают систематизировать наши собственные наработки. Таким образом мы получаем не только национальные результаты противодействия врагу, но и выходим на международный уровень.

Одна из последних историй касается Ирана. Между этой страной и россией создаются двусторонние отношения обмена, вплоть до разработки уникальных инструментов вроде стейблкоина. Мы двигаем внутренние механизмы и даем предложения, на каких этапах можно повлиять санкциями, решениями, уголовными производствами, чтобы помешать переходу подсанкционных экономик в криптосферу. Ведь из-за финансовых санкций крипта постепенно становится для россии едва ли не единственным путем получения денежной поддержки извне. Мы должны этот путь надежно отслеживать и принимать проактивные меры для его ликвидации.